Он был угнетаем и мучим, но уст Своих не открывал. Как ягненок, Он был веден на заклание, и как овца перед стригущими безмолвна, так и Он не открывал уст Своих.
Он был угнетаем и мучим, но уст Своих не открывал. Как ягнёнок, Он был ведён на заклание, и как овца перед стригущими безмолвна, так и Он не открывал уст Своих.
Он был угнетаем и мучим, но уст Своих не открывал. Как ягнёнок, Он был ведён на заклание, и как овца перед стригущими безмолвна, так и Он не открывал уст Своих.
Он был угнетаем и мучим, но уст Своих не открывал. Как ягнёнок, Он был ведён на заклание, и как овца перед стригущими безмолвна, так и Он не открывал уст Своих.
Он перенёс боль и наказание, но никогда не протестовал и был безгласен как овца, которую ведут на заклание. Он был покорнее ягнёнка, с которого состригают шерсть, и не сказал ни слова в свою защиту.
Он истязуем был, но страдал добровольно и не открывал уст Своих; как овца, веден был Он на заклание, и как агнец пред стригущим его безгласен, так Он не отверзал уст Своих.